Яков Брафман - Книга Кагала [3-е изд., 1888 г.]

Созданное таким образом и упроченное французским правительством официальное представительство еврейских общин действительно скоро устранило разрушительное влияние Христианской цивилизации на иудейство и спасло ослабевавшее знамя. Оставляя дела еврейской религии (по причинам, изложенным выше) на попечение старого порядка, новые официальные деятели, согласно своему призванию, взяли под свою опеку национально-патриотическое чувство евреев, которое они стали будить при всяком удобном случае. Ораторские речи, с которыми они являются везде, вместо назидательных проповедей, изобилуя, подобно их журнальным и литературным статьям, постоянными напоминаниями и рассказами о давно минувших страданиях евреев со стороны несправедливого к ним Христианского мира, об инквизиции, кострах, изгнаниях и других средневековых ужасах, с одной стороны, а с другой — выставляя высокое нравственное преимущество детей Израиля, верных хранителей закона Моисея и Талмуда, давших человечеству Спинозу, Сальвадора, Рашель, Мейербера и др.[349], опять стали расширять пропасть, отделяющую евреев от остального мира. Подобные плодотворные для иудейства семена они щедрой рукой стали бросать в среду юношества, захватывая везде в свои руки дело воспитания молодого поколения, заложив, таким образом, самую верную гарантию для будущей судьбы талмудического знамени в так называемые еврейские духовные семинарии и раввинские училища, воздвигаемые ими везде под эгидой местных законов и властей с привлекательными для учащихся правами и преимуществами. Так как они были обеспечены в материальном отношении со стороны правительства и облечены официальной властью, то деятельность этих представителей нигде ничем не была стеснена.

Под влиянием этих новых деятелей на общественную, семейную и частную жизнь евреев скоро везде стали возникать местные и всемирные союзы (братства) под различными названиями, в которых ослабевшие прежде внутренние узы, в силу которых евреи живут один за всех и все за одного, между рассеянными силами иудейства опять восстановлены, возобновлены и укреплены[350].

Как отличное орудие для достижения высоких народных целей, с которыми мы сейчас познакомились, сказанная иерархия была скоро введена, по ходатайству евреев, и в других европейских государствах. В том, что учрежденная в германских государствах мнимо духовная иерархия солидарна в тенденциях и стремлениях своих с французскою и верна талмудическому знамени, нас убеждают заявления и постановления, сделанные на знаменитом соборе еврейских раввинов в Бреславле (1869 г.).

Вот что между прочим было провозглашено на соборе: «Мы стоим на почве положительного иудейства, и конечная цель наша — укрепить и расширить его границы всеми нашими силами…». «Мы желаем утвердить единство и свободу всех еврейских общин…». «Постановлено с общего согласия побудить все общины Германии обратиться с просьбой к правительству о назначении учителей еврейского закона в высших учебных заведениях…»[351].

«Постановлено также единогласно, чтобы все члены собрания записались членами „Всемирного еврейского союза“ и чтобы каждый новый член старался всеми силами действовать в пользу этого союза»[352].

В заключение мы не можем не сказать несколько слов об успехе этой новой организации в России, куда она переселилась в 40-х годах и встретила самый радушный прием со стороны нашего правительства.

Для водворения ее в России в 1847 году открылись в Вильно и Житомире два раввинских училища, а во многих городах еврейской оседлости громадное число так называемых еврейских 1-го и 2-го разряда училищ, приспособленных к приготовлению учеников для раввинских училищ.

Имея в виду найти в этой новой иерархии верного помощника в трудном деле улучшения быта русских евреев и преобразования их в полезных граждан, правительство наше решилось для поддержки этой иерархии учредить новый налог с евреев под именем свечного сбора в размере до 327.000 руб. в год, который еще до сих пор существует.

Интересным, конечно, представляется вопрос о том, чего ожидало русское правительство от нововводимых еврейских раввинов? Ответом на этот вопрос послужат следующие слова закона:

«Должность раввина есть: 1) наблюдать, чтобы в общественном богослужении и обрядах веры были сохраняемы установленные правила; объяснять евреям закон их и разрешать встречающиеся в оном недоумения; вразумлять их в истинном смысле закона, но не употреблять при сем других средств, кроме убеждения и увещаний; 2) направлять евреев к соблюдению нравственных обязанностей, к повиновению общим государственным законам и установленным властями; 3) совершать исключительно по всему его ведомству обряды обрезания и наречения имен младенцам, бракосочетания, расторжения браков, погребения и вести также по всему его ведомству метрические книги и представлять их куда следует по правилам, означенным в Законах о Состояниях»[353].

Если при словах этого закона вспомнить все сказанное нами выше относительно еврейского богослужения, относительно еврейских обрядов и лиц, коими они совершаются, то станет до крайности очевидно, что закон этот есть мертворожденный продукт, которому не суждено было оказать русскому правительству той положительной услуги, которой оно от него ожидало.

Но если вообще все русское законодательство о раввинах не привело к результатам положительного характера, то оно, к сожалению было чревато результатами отрицательного характера.

Поясним примерами.

От еврея, вступающего в брак, закон еврейской религии, как мы уже раньше видели, требует, чтобы обряд бракосочетания был совершен лично им самим, в противном же случае, говорит этот Закон, брак будет недействительным, жена будет незаконною сожительницею, дети от этого брака мамзерим (незаконные), изверженные из Израиля. Русский же закон требует от этого же еврея, чтобы обряд бракосочетания был исполнен не иначе как раввином, в противном случае брак его будет недействителен и он будет наказан и т. п. Далее, от еврея, желающего развестись с женою, закон еврейской религии требует, чтобы он лично просил писаря и свидетелей о составлении и подписании разводного листа, доставить даже для этого собственный лист бумаги, чернила, перо и т. д. и ясно выразил при этом пред бет-дином, что он разводится с женою по доброй воле и, наконец, чтобы он сам лично передал написанный по его просьбе разводной лист разводящейся с ним жене непосредственно или чрез законного уполномоченного. А русский Закон говорит еврею, желающему развестись с женою, что обряд расторжения брака должен быть совершен непременно раввином и что в противном случае развод будет недействителен, но не объясняя однако же при этом, в чем именно должно проявляться действие раввина: неизвестно, должен ли раввин написать, подписать или подтвердить своею подписью развод, или же он обязан лично передать его желающему развестись мужу или жене, или обоим вместе? Все это остается открытым недоумением не только для евреев и для самих раввинов, но и для правительственных учреждений, так как, возлагая на раввина обязанность совершать обряд расторжения браков, государственный закон не указывает, в чем должно заключаться действие раввина в этом акте.

Затем, закон еврейской религии требует от еврея, чтобы он родившегося у него сына подверг обрезанию на 8-й день лично (а при неумении чрез могелима), а русский Закон говорит, что, кроме раввина, никто не имеет права совершать обрезание.

Еще пример. Относительно похорон закон еврейской религии повелевает совершать их никому другому, как родственникам умершего, а русский государственный Закон говорит, что «…обряд погребения должен быть совершаем у евреев исключительно раввинами», и опять не указывает, в чем должна заключаться роль раввина, т. е. должен ли раввин рвать свое платье по случаю смерти каждого еврея, обязан ли он при смерти каждого еврея, вместо ближайших родственников, сидеть на полу семь дней, читать ли умершему кадеш или он должен совершать отпевание, которого у евреев совсем нет? Все это опять остается открытым, неразрешенным недоумением и вопросом. Повсюду закон еврейской религии говорит еврею одно, а государственный Закон — другое.

Относительно религии у всех почти народов встречается одна и та же психическая черта, что при посягательстве на ее законы или обычаи со стороны внешнего врага, а в особенности со стороны иноверческой власти, горячими защитниками и исполнителями их законов или обычаев являются тогда не только люди религиозного направления, но даже такие, которые без подобных толчков извне относятся к этим законам совершенно индифферентно или даже совсем забывают о своей религии. Еврейская религия испытывала свою судьбу в этом отношении в течении более 20-ти веков и, при посягательстве на ее законы со стороны иноверческой власти, евреи, как известно, не поддались ни мечу, ни огню.